А вчера на работе я орала. Много, долго и с упоением.
Коллеги, которые знают Аньку как улыбаку и хохотушку, были, мягко говоря, очень удивлены, и просили не принимать все так близко к сердцу.
А все почему? Да потому, что случилось именно так, как я предупреждала последние два месяца, но никто мои доводы не слушал, а потом я чуть не стала виноватой.
Хорошо, всё есть в переписке, и я прооралась не зря.
Одно удивляет. Неужели люди думают, что я ввезла цементный завод по класс-решению, и ничему при этом не научилась?
И я орала. С полным осознанием собственной правоты, с пониманием, что я сделала всё, что от меня зависело, но всё прахом.
И тут я поняла, что я в сознательной жизни и не кричала никогда вот так от злости. Я всегда или бурчу, или возмущаюсь, или громко возмущаюсь, но вот так орать - не.
И удивительное произошло минут через двадцать после того, как я взорвалась.
Позвонил папа и спросил, все ли у меня хорошо, а то он как-то резко обо мне разволновался.
Ну папина же дочка, ну.

Я тут задумалась о том, что, после всех этих перипетий, папа стал относиться ко мне как к равной и даже начал уважать мое мнение и прислушиваться к нему.
Возможно, это из-за того, что они думали, что я приползу к ним обратно через пару месяцев с просьбой вернуть квартиру и машину в обмен на что угодно, а вот уже больше двух лет прошло, а у меня всё хорошо.

***
А во вторник ездили с Игорем закрывать мой гештальт.
А именно, съездили на концерт к магваям, с которыми я играла прошлым летом и с которыми разошлись как-то не очень хорошо.
Буду краток: басист мне сказал, что я была в магвае в лучшее его время, а сейчас всё разваливается.
Послушала концерт - реально беда какая-то, почти что лебедь, рак и щука.

С одной стороны - печально.
А с другой - отпустило.